В этом году исполняется 350 лет со дня рождения царя-реформатора, первого российского императора Петра I. Одним из ярчайших событий периода его правления явилась победа в Северной войне (1700–1721) против Шведского королевства. Следствием этой победы стало, в том числе, и возвращение в состав Российского государства некогда утраченных приневских территорий. Вниманию читателей предлагаются три истории о российско-шведском противоборстве, когда театром военных действий являлись территория и окрестности современного города Отрадное.
(Окончание. Начало «PRO-Отрадное» №20 (744) от 26 мая и № 21 (745) от 2 июня 2022 года)
Поход шведского генерала Любекера в Ингерманландию летом 1708 года
23 августа* из шведского войска к нашему караулу на Каменном острове явился саксонский дезертир урядник Тобин Апель. Из его расспроса стало известно, что обе колонны шведского войска перешли реку Сестру и сошлись на большом поле в окрестностях Осиновой рощи, откуда проводник-чухна должен их отвести туда, «где им переходить через Неву-реку».
27 августа в плен был взят шведский драгун Пётр Лант. Он сообщил, что шведское войско уже на Охте и что, пытаясь решить проблему голода, «провиант они берут с кораблей против устья Вамель реки (Чёрной речки), посылая человек по 200–300 конницы». Кроме того, стало известно, что 27 августа сводный отряд из восьми пехотных батальонов под командой полковника Х.Хастферта с проводником отправился к месту переправы через Неву. В лагере при Охте остался генерал Любекер со всею конницей «да сверх того четыре батальона пехоты». На том месте они будут стоять «доколь пехота их не перейдет через Неву. А как перейдет, то и те пойдут к ним в случение».
Шаутбенахт Боцис, получив повеление, в срочном порядке 23 августа отправился со своей эскадрой вверх по Неве и «стал выше порогов не дошед реки Мьи с полверсты» (в районе современного поселка Павлово). В течение двух суток пять скампавей патрулировали Неву, «не доезжая до Шлиссельбурга версты за три». Поскольку всё это время обстановка не предвещала беды, шаутбенахт решил отправить две скампавеи под командой капитана Юрья Патаниоти в Петербург за провиантом. Как только стало известно, что отряд полковника Хастферта вышел из лагеря и отправился к переправе в верховье Невы, шаутбенахту был прислан указ, «чтоб ему идти к речкам Мьи и Мойке, и с того места посылать для осмотрения неприятеля вверх и вниз по Неве реке».
Утром следующего дня по сообщению галерного капитана Луки Демьянова со скампавей, стоявших между устьями рек Мьи и Мойки, наблюдали как «из Мьи, ниже их скампавей, вниз реки Невы плыли на плоту русских посошен** шесть человек, и с шведской стороны по тем посошенам стреляли из ружья. Услышав ту стрельбу, поехали они к той стрельбе и увидели, что неприятель» напротив современного поселка Павлово «начал делать батарею». «И шаутбенахт против их батареи на русской стороне велел делать тоже батарею, и в той батареи скампавеи оставили солдат 200 человек».
28 августа адмирал Апраксин, узнав о происходящем, отправил с майором Волоховым сводный пехотный батальон (450 человек), «и с ним 3 пушки и велел стоять, перешед Тосну», чтобы не дать неприятелю форсировать реку. (Впоследствии оказалось, что появление вражеской батареи в этом месте явилось следствием хитрого плана шведского генерала: Любекеру хотелось переправиться через Неву без особых потерь и неожиданно для русских, для этого надо было отвлечь их внимание от вероятного места переправы, поэтому он приказал имитировать в верховье Невы подготовку ложной переправы, а шаутбенахт Боцис «купился» на эту хитрость.)
Рано утром 29 августа Апраксин, находившийся в Ижоре, «взяв с собою полковника Монастырева и эскадрон драгун», «поехал к Тосне для осмотрения того места». Вскоре им на пути встретились дозорные спешившие сообщить, «что неприятель явился ниже Тосны версты с три». Дальнейший ход событий известен из текста письма Апраксина царю, которое было отправлено спустя несколько дней после случившейся переправы шведов через Неву: «И когда я противу того места приехал, тогда увидел, что неприятели стоят в строю фрунтом. И того ж часа послал я обер-комиссара Синявина за Тосну к майору Волохову, чтоб к нам привел батальон, а для драгун послал Татищева, чтоб поспешали к нам. И как увидел неприятель, что мы его осмотрели, то немедленно, связав по 8 понтонов вместе и наметав досками, поставя людей, послал чрез Неву на гребле и начал по нас стрелять из 8 пушек... К нам поспешил на двух бригантинах Наум Синявин и поручик Лоренс. И по понтонам неприятельским жестоко стреляли. И учинили неприятелю великую конфузию... Потом неприятель начал стрелять из пушек по нашим бригантинам и… те принуждены были отойти. Потом пошел к нам неприятель под пушечною своею стрельбою на 5 плотах, а на всяком плоту было человек по 300, и перешед тотчас начал делать малый окоп… С нашей стороны к тому времени приспело драгун только человек с 400 и батальон Волохова с пушками... Был бой превеликий… близ трех часов». И русские войска вынуждены были отступить, дав неприятелю возможность укрепиться на левом берегу и в течение нескольких дней беспрепятственно переправить через Неву ожидавшие своей очереди на выборгской стороне «при Охте-реке» пехотные батальоны, драгунские полки и обоз.
Несмотря, на скоротечность баталии, которая, со слов Апраксина, продолжалась «в непрестанном огне близ трех часов», потери сторон оказались весьма велики. Так в реляции, отправленной царю, сообщалось, в драгунских и пехотных полках число убитых составило 122 человека, в том числе 9 офицеров, среди которых полковник Василий Монастырев, и раненых 278 человек, из них 20 офицеров. Без вести пропали 7 драгун и 10 солдат. Таким образом, общие потери составили 417 человек. Известно также, что на лечение раненые пехотинцы в основном были отправлены в Шлиссельбург, а драгуны в Петербург. Что касается шведских потерь, на левом берегу были обнаружены «в разных ямах 285 человек, в том числе в гробницах 5 человек, да на правом берегу против того же места 30 человек. Всего было перечтено шведских тел 315». Эти данные уточнил 17 сентября, взятый в плен Генрих Врик, служивший полковым квартирмейстером в батальоне майора Зейнеберха. Он сообщил, что во время перехода были побиты у них «3 офицера, 2 прапорщика, 300 рядовых солдат да ранено 9 офицеров, 3 прапорщика и больше 200 рядовых солдат». Таким образом, общие потери неприятеля составили свыше 500 человек, в том числе 12 офицеров.
Пытаясь оправдаться перед царем за то, что не сумел воспрепятствовать переправе шведов через Неву, Апраксин наряду с объективными причинами отмечает и «якобы» бездействие флотилии Боциса. «Шаутбенахт, слыша непрестанную пушечную стрельбу» в течении почти пяти часов, «в сикурс к нам не пошел, а стоял от нас ближе 10 верст, вверх по реке Неве. А ежели он пошел, возмог нам учинить великую помощь, понеже при нем было вооруженных с пушками и с людьми 8 скампавей, а пришел на то место, где неприятель перешел, в пятой день, буду впредь на него просить военного суда».
Однако, скорее всего, никакого суда над Боцисом не последовало, хотя и следствие было открыто. На это указывают сохранившиеся показания капитанов скампавей, бывших в эскадре шаутбенахта, из которых следует, что Боцис прибыл к Тосне сразу, как только получил приказ адмирала. Видимо, царь смог справедливо разобраться в ситуации и сохранить доброжелательное отношение к Боцису, ведь неслучайно четыре года спустя, в феврале 1712 года, шаутбенахту была оказана высокая честь исполнять обязанность посаженного отца жениха на свадьбе царя.
После случившегося «конфуза» адмиралу Апраксину предстояло определить стратегию противостояния неприятелю, теперь уже оказавшемуся на левом берегу Невы. Пётр I требовал, чтобы подобные решения принимались коллегиально, и Апраксин собирал консилиум с генерал-майором Брюсом, бригадиром Фразером и комендантом Бильсом. Результат консилиума был тут же сообщен царю: «все подписали своими руками, что поступать с неприятелем оборонительно».
Зная из показаний дезертиров и пленных, что у противника вот уже длительное время существует проблема в снабжении продовольствием, Апраксин выбрал тактику, которая бы еще больше ее усугубила. В письме царю от 2 сентября он сообщал: «Неприятель еще стоит в тех местах, где перешел, и терпит великой голод, что уже, сказывают дезертиры, по семь дней не ели и которые на той баталии побиты были наши лошади всех съели и ни откуда провианту не ждут, только надеются достать на сей стороне. Я послал Бахметева с казаками во весь Копорский уезд и к Ладоге, чтоб провиант весь сжег. А подполковнику Манштейну послал указ: если неприятель пойдет в уезд, то чтоб шел со всею конницею перед неприятелем и держал бы его на всех переправах, а также ни до какого провианту не допускал».
Г.Любекер же в свою очередь очень рассчитывал на захват провиантских магазинов, якобы находившихся близ реки Тосны, и помощь местного населения. Однако посланные на разведку отряды таких магазинов не обнаружили. Слабым утешением для шведов стало лишь небольшое количество провианта, которое им удалось захватить на тосненских кирпичных заводах. По словам побывавшего в плену драгуна Тобольского полка Якова Сытина, «захваченную на заводах муку раздавали каждому по одной кружке». А вот насчет помощи со стороны местного населения Любекер не ошибся. Помощь действительно оказывалась. Чтобы ее поддерживать, в шведских полках был объявлен приказ о запрете мародерства. Как следствие, шведы, предупреждая разорение крестьян, всякий раз за взятое продовольствие платили сполна. На что крестьяне отвечали взаимностью.
Поэтому не вызывает удивление содержание писем Апраксина к царю с жалобами на местных латышей, «которые… возят к неприятелю хлеб непрестанно, и скотину гонят, и ходят по лесу близ дорог человек по 100 и более с ружьем, побивают до смерти драгун и казаков, которые ко мне от конницы, также и от меня к ним, с письмами посылаются, и зело опасаюсь, дабы оная чухна не пресекла вовсе наши коммуникации. Был послан приказ Бахметеву и комендантам Копорья и Ямбурга, чтобы всю чухну вывести за Ямбург и к Нарве, но они ушли все с женами и детьми в леса. Вчерашнего дня поймали из капорских чухон четыре человека, да из Кивиковой станицы одного шпиона, которых я велел повесить по дорогам в разных местах, а прочих чухон, которых сыскав в лесу, приводили ко мне нескольких бив, отпустил назад в леса и сказал им, чтобы они шли все за Копорье и близ своих деревень не жили, и всем о сем сказывали, а ежели кого найду после сего в лесу или в деревнях велел стрелять».
Тактика разорения крестьянских хозяйств и устрашения местных жителей возымела свое действие. Любекер оказался в безвыходном положении. Голод ослаблял боевой дух и провоцировал дезертирство. Особенно оно велико было среди саксонских наемников. Уже 2 сентября Апраксин сообщал царю: «всех саксонцев к нам перебегло 120 человек».
Покинув укрепленный лагерь на месте переправы через Неву, Любекер расположился со всей конницей и пехотой между Дудоровской и Скворицкой мыз, но уже 16 сентября вынужден был пойти к «Бронцовской мызе для взятия с шведского флота провианту», а затем двинулся несколькими колоннами вдоль побережья в сторону Сойкиной мызы. Выбор такого маршрута был продиктован, с одной стороны, необходимостью держать на всякий случай коммуникацию с флотом адмирала Корнелиуса Анкарштерна, а с другой, расчетом на помощь генерал-губернатора шведской Эстляндии Нильса Стромберга. Но ожидания не оправдались, так как в середине августа Стромберг лишился двух полков, которые были разбиты Апраксиным у местечка Ракобор, к тому же по царскому указу Апраксину было послано подкрепление: «Ингерманландский конный, Балобанов, Стубельской, также с Москвы два полка пеших, да сверх того дворян и с людьми их. Также батальон Преображенского полка с Воронежа».
Не пытаясь дальше испытывать судьбу, Любекер счел лучшим исходом эвакуацию корпуса морским путем в Финляндию. Он направился к мысу Колганпя разделявшему в Финском заливе между собой Копорскую и Лужскую губу, где у деревни Кривые Ручьи началась посадка на корабли эскадры адмирала Анкаршерна. Из-за случившегося штормового ветра посадка на суда несколько раз прерывалась и растянулась на две недели.
Известие о посадке неприятеля на корабли дошло до Апраксина лишь 12 октября. Быстро собрав ближайшие войска: пять батальонов пехоты, батальон гренадер, до 2000 драгун и некоторое количество казаков, — он отправился за шведами, но застал лишь арьергард — 5 батальонов, засевших в крепком транжементе с бревенчатым бруствером. После того как неприятель отказался на предложение сдаться, он был атакован и разбит. В плен попали 209 человек, еще 900 были убиты. На фоне разгрома своего арьергарда шведская эскадра снялась с якорей и ушла к Березовым островам, откуда остатки корпуса Любекера отправились пешком в Выборг. Таким бесславным образом завершилась шведская диверсия на невские берега. Как показало дальнейшее развитие событий, она оказалась последней в истории противостояния между собой России и Швеции.
Царь высоко оценил действия Ф.М. Апраксина в Ингерманландской компании 1708 года. В конце года на Московском монетном дворе по царскому указу в честь победы в Ингерманландии была выбита особая медаль, на одной стороне, которой был изображен портрет Фёдора Матвеевича с надписью «Царского Величества адмирал Ф.М. Апраксин», а на другой изображен флот, построившийся в линию, с надписью «Храня сие не спит; лучше смерть, а не неверность». Сам же Апраксин был произведен в генерал-адмиралы и пожалован званием действительного тайного советника.
Место переправы на шведском чертеже и в натуре
В шведском Военном архиве сохранился чертеж под названием «Десант на реку Неву под командованием высокорожденного господина барона и губернатора генерал-майора Георга Любекера 30 августа 1708 года», который в свое время бы предъявлен Любекером Оборонной комиссии в Стокгольме (расхождение дат объясняется тем, что шведский календарь опережал русский на один день). Чертеж дает наглядное представление о месте события и его участниках.
Место для переправы было выбрано Любекером между двумя русскими укреплениями, обозначенными литерой G. Одно из них находилось на правом берегу реки Тосны, другое — на левом берегу Невы в районе современного поселка Сапёрное. Чертеж фиксирует ситуацию на момент переправы, так как, когда одна часть неприятельских войск (А), выстроившись во фрунт и ожидая своей очереди, находится еще на правом берегу Невы в районе устья Чёрной речки, другая уже переправилась на левый берег. Рота саксонских гренадеров под командованием лейтенанта Винтера прикрывает высадку с понтонов (M). Вспомогательный батальон из провинции Аболанд (600 человек) под командованием подполковника Крузенштерна (K) и батальон (500 человек) под командованием майора Шкутена (L) построились в боевой порядок для отражения атаки русской пехоты (E). На правом берегу Невы в месте переправы литерой J обозначено положений шведской артиллерийской батареи.
В русле Невы показаны расположенные по диагонали с равными интервалами понтоны (В), которые сносились течением. Их четыре, а не пять, как сообщает Апраксин. На Неве слева изображены пять русских бригантин под командой капитан-поручика Гельма (F), напротив устья Чёрной речки две бригантины Наума Синявина и поручика Лоренса (F), справа вверх по реке — скампавеи под командой шаутбенахта Боциса (F). На левом берегу у переправы литерой С обозначена русская батарея из 8 пушек, но нам известно, что у майора Волохова было только три пушки. По обеим сторонам переправы литерой Н показаны места расположения русских караульных постов.
Имеющиеся в настоящее время сведения о шведском «Десанте на реку Неву…» позволяют с достаточной точностью определить его место на современной карте. Во-первых, из письма Апраксина царю от 2 сентября известно, что, когда Апраксин «29 дня рано… поехал к Тосне... на дороге встретились наши часовые и сказали, что неприятель явился ниже Тосны версты с три». Во-вторых, галерный капитан Юрья Патаниоти на следствии 12 сентября показал, что, когда он, возвращаясь из Петербурга на скампавеях, 29 августа стоял у устья реки Тосны, «видел, как явились за рекою Невою неприятели и через реку на русскую сторону перебирались на плотах, а он, Юрья, от того места стоял версты с две». И, наконец, шведский чертеж «Десанта на реку Неву…» указывает на то, что переправа неприятеля с правого берега Невы осуществлялась из района устья Чёрной речки. Эти три факта позволяют прийти к заключению, что 29 августа 1708 года неприятель явился на левом берегу Невы в районе, где в настоящее время находится производственная территория ООО «Пелла-Стапель».
Юрий Егоров
* Все даты в тексте приведены по старому стилю.
** Посошные люди — рекруты в русской армии, которые набирались в порядке повинности (посоха) от тяглого населения. Использовались как пехота и для строительных работ.
