Наступивший 2020-й — год, когда мы отметим 75-летие Победы в Великой Отечественной войне. В связи с этим мы продолжаем серию публикаций в рамках просветительского проекта Общественной палаты и Исторического клуба Ленинградской области, посвященного актуальным проблемам истории Второй мировой и Великой Отечественной войн.
Понять, а не осуждать
Давайте с высоты прошедших десятилетий вглядимся в трагическую дату 22 июня 1941 года и попытаемся разобраться, что военно-политическое руководство СССР могло сделать к этому дню, а что в силу объективных обстоятельств было ему неподвластно.
Во-первых, нужно принять как исторически обусловленную данность тот факт, что к началу войны Красная Армия не могла сравниться с Вермахтом ни по оснащению вооружением, ни по выучке только что мобилизованных солдат и командиров, ни по слаженности штабов, ни по владению приемами ведения «войны моторов». Да, РККА уже была довольно большой по численности: к июню 1941 года ее личный состав равнялся почти пяти миллионам человек (численность Вермахта составляла 8,5 миллионов). Но из-за этого она была организационно «рыхлой» и плохо управляемой, тем более что в войсках не хватало средств связи.
Во-вторых, несмотря на участие командиров Красной Армии в гражданской войне в Испании, в локальных сражениях с японской армией у озера Хасан на Дальнем Востоке в 1938-м и у реки Халхин-Гол в Монголии в 1939-м, а также в вооруженном конфликте с Финляндией в 1939-1940 годах, наш опыт ведения современной войны не шел ни в какое сравнение с боевым опытом Вермахта. Германия провела всеобщую мобилизацию на два года раньше нас, и ее солдаты в «молниеносных войнах» 1939-1941 годов уже успели покорить Польшу, Данию, Норвегию, Люксембург, Голландию, Бельгию, Францию, Грецию и Югославию. То есть нападение на СССР нацистская Германия совершила в момент наивысшего могущества своих вооруженных сил и в наиболее благоприятных, с точки зрения традиционной стратегии агрессора, условиях.
В-третьих, если Вермахт к моменту нападения Германии на СССР по вооружению и организации был лучшей армией мира, то РККА находилась в стадии качественного переформатирования. Армией, способной на равных сразиться с нацистами, она стала лишь к концу 1942-го, как и было определено стратегическими целями третьей пятилетки (1938-1942), по итогам которой СССР должен был располагать возможностями вести успешную войну на большом театре военных действий.
Таким образом, задачи той армии, которая имелась у СССР на 22 июня 1941 года, состояли в том, чтобы продержаться до тех пор, пока не будет проведена полная мобилизация и не будут «включены» все долговременные факторы и преимущества СССР над Германией. Вот что говорил один из самых авторитетных руководителей советского государства того времени В.М. Молотов: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Вопрос был лишь в том, докуда придется отступать — до Смоленска или до Москвы... Мы сделали всё, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось — на год и десять месяцев. Сталин еще перед войной считал, что только в 1943 году мы сможем встретить немца на равных...» История войны подтвердила правоту его суждений: именно в 1943-м победные Сталинградская и Курская битвы привели к перелому в войне и Красная Армия, наконец, безостановочно погнала солдат Вермахта на запад.
Отбросить домыслы
Вопреки утвердившимся в общественном сознании мифам, ни донесения разведки (зачастую противоречивые), ни проблемы с нехваткой и неопытностью командного состава в тот конкретный исторический момент, в июне 1941 года, не могли принципиально повлиять на начало войны.
«Режиссура» начального этапа Первой мировой была полностью немецкой: Германия выбирала время нападения, направления и мощь главных ударов, контрольные сроки операций и так далее. СССР на тот момент мог лишь осуществлять скрытую мобилизацию и быть предельно осторожным в своих действиях, чтобы не оказаться втянутым в войну раньше времени. Политическое руководство нашей страны ясно отдавало себе отчет в том, что военное столкновение с Германией неминуемо, что оно «запрограммировано» ненавистью Гитлера к русскому коммунизму, «сжигающей его страстью» к расширению жизненного пространства за счет территорий советской России. И именно нежеланием Сталина раньше времени спровоцировать войну с Германией и объясняется его политическая осторожность.
Осторожно, дезинформация!
После подписания в августе 1939-го договора о ненападении Сталин чутко прислушивался ко всем нюансам политических взаимоотношений с Германией. Но Гитлер принял беспрецедентные меры по дезинформации как Великобритании, так и СССР.
Даже отправленные к границам СССР солдаты и офицеры Вермахта отмечали в своих письмах, что о войне против Советов до последнего момента не знал почти никто. В те дни на полном серьезе обсуждались такие экзотические версии, как марш через территорию СССР в Иран, Индию или Пакистан. «Ходили слухи о том, что нам, дескать, предстоит через территорию России передислоцироваться в Пакистан, — писал Эдуард Янке, стрелок-мотоциклист 2-й танковой дивизии СС «Райх». — Об операции Барбаросса и, о том, что нам предстоит выступить, мы узнали всего за несколько часов до ее начала».
Эти меры по дезинформации и предопределили в значительной мере фактор внезапности нападения.
Затягивать время
Как считают авторитетные военные историки А.Дюков, А.Исаев и Е.Холмогоров, СССР находился в позиции человека, который ожидал неминуемого удара, но не знал, когда именно тот последует, и поэтому не мог «совершать резких движений». Подготовиться к отражению нападения, по их мнению, Советский Союз мог, лишь затягивая время, поскольку никакие распоряжения Генштаба привести армии в боевую готовность «не создали бы из неотмобилизованных дивизий отмобилизованные», и не передвинули бы эшелоны с войсками из Заволжья сразу же к Львову и Бресту.
Экспертная оценка этих усилий содержится в воспоминаниях маршала Победы К.Г. Жукова: «В основных моментах (а ведь именно они в конечном счете решают судьбу страны в войне, определяют ее победу или поражение) партия и народ подготовили свою Родину к обороне… История… отвела нам слишком небольшой отрезок мирного времени, чтобы поставить всё на свое место... Многое мы начали правильно, но не успели завершить…»
«Не провоцировать Германию!»
Всем, кто искренне переживает за неудачи Красной Армии в начальный период войны, следует понять главное: накануне этой войны объективными историческими и политическими обстоятельствами СССР был поставлен в безвыходное положение.
Любой шаг, будь то объявление всеобщей мобилизации, массовая переброска войск к границе или пресечение провокационных полетов немецких разведывательных самолетов над советской территорией, мог спровоцировать нежелательное для СССР начало войны, ибо мировая общественность тут же расценила бы эти действия как агрессивные. После заключения пакта Молотова–Риббентропа и войны Советов с Финляндией европейские страны, попав под немецкий бронированный «каток», испытывали к нашей стране сильную неприязнь и в случае очевидных действия СССР по необходимой обороне могли оправдать лукавую нацистскую концепцию о «превентивном ударе» Германии. Именно этим обстоятельством непревзойденный международный провокатор Адольф Гитлер утром 22 июня 1941 года объяснял своей армии и нации причину нападения на СССР без объявления войны. Именно об этом на всех мировых «перекрестках» трубил его главный пропагандист Й.Геббельс. И только Нюрнбергский международный военный трибунал поставил точку в этой циничной клеветнической кампании, определив в приговоре, что Германия совершила ничем не спровоцированное нападение на СССР, что это была «явная агрессия».
Европейские страны, уже «покоренные» Вермахтом, а также США, занимавшие в те дни позицию невмешательства, должны были на деле убедиться в том, что Гитлер в очередной раз подтвердил свое черное имя злобного монстра, ненасытного «в жажде крови и грабежа». Первым это осознал премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, единственный европейский политик, решительно осуждавший действия Гитлера. Выступая вечером 22 июня 1941 года по лондонскому радио, Черчилль твердо заявил: «Повторилось в гораздо большем масштабе циничное надругательство над всеми признанными международными соглашениями и доверием международного сообщества… Русский народ защищает свою родную землю…» И от имени всего британского народа заверил Советский Союз в том, что Великобритания окажет ему всемерную поддержку в борьбе с нацистской Германией.
Таким образом, не поддавшись на провокации, Сталину удалось представить миру неопровержимое свидетельство неспровоцированной германской агрессии, склонить мировое общественное мнение на сторону Советского Союза и приобрести будущих союзников в войне. И, говоря о трагическом начале Великой Отечественной, мы должны удивляться не тому, что понесли в те дни огромные потери, а тому, что, будучи неготовыми к неминуемой войне и подвергшись вероломному нападению, мы все-таки выдержали страшный натиск самой сильной армии мира, а после и разгромили ее!
Г. А. Москвин, лектор Российского общества «Знание»
(Продолжение следует)
