Народное ополчение, созданное жителями Ленинграда, сыграло огромную роль в боях на ближних подступах к городу в августе и в сентябре 1941 года. Наспех сформированные дивизии народного ополчения сдерживали натиск врага под Лугой, сражались на Пулковских высотах и на Колпинском рубеже, шли в атаку в Усть-Тосно.
Одним из тех, кто добровольно записался в ряды народного ополчения, был человек науки — доцент Ленинградского университета, кандидат физико-математических наук Николай Павлович Еругин. Сдав свои неоконченные рукописи в университет (в конце 1941 года Еругин собирался защитить докторскую диссертацию) и отправив семью в эвакуацию, он прибыл на призывной пункт.
Николай Павлович родился 14 апреля 1907 года в станице Великокняжеской (сейчас город Пролетарск Ростовской области). Окончил два курса Новочеркасского индустриально-земледельческого техникума, физико-математический факультет и аспирантуру Ленинградского государственного университета, после чего остался работать на кафедре сначала ассистентом, затем заместителем заведующего кафедрой академика Николая Гюнтера. В 1939 году защитил кандидатскую диссертацию.
На призывном пункте была сформирована команда из лиц аттестованных, не ниже капитана, добровольцев. Николай Еругин был в то время аттестован как интендант 3-го ранга (равнялось званию капитана). Но из-за суматохи и срочности по отправке на линию фронта команда капитанов была отправлена под Пулково в качестве взвода рядовых.
НА ПУЛКОВСКИХ ВЫСОТАХ
Взвод добровольцев прибыл на боевые позиции в район Пулковских высот. Времени на подготовку не было. Всем выдавались винтовки, по 25 патронов и две гранаты. Вместе с ними рубеж обороны занял взвод добровольцев из Сибири. Многие из бойцов не были знакомы с оружием и учились друг у друга непосредственно в окопах. Первым эшелоном в атаку пошли сибиряки. После ожесточённого боя назад никто не вернулся…
Ещё не привыкший к жёстким полевым условиям фронтовой жизни Николай Еругин свалился с температурой. Более шести дней он не хотел признаваться в своём недуге. Но окончательно ослабев, обратился в медпункт. Оттуда, с неутешительным диагнозом — малярия и воспаление легких, Еругин был отправлен в госпиталь в Ленинград.
КОЛПИНСИЙ РУБЕЖ
5 октября 1941 года, после госпиталя, интендант 3-го ранга Николай Еругин из распределительного пункта был направлен в штаб 55-й армии. Штаб находился в селе Рыбацкое. Добираться пришлось пешком.
В штабе армии были слегка озадачены появлением у них доцента Ленинградского университета, имеющего звание, равное капитану, но не имеющего никакой военной подготовки. Вопрос о своем использовании решил сам Еругин, предложив себя в артиллерию и объяснив, что математики — природные артиллеристы. Новоиспеченный командир взвода артиллерии был направлен в штаб 125-й стрелковой дивизии, находившейся в Колпино. Интендант 3-го ранга Еругин стал командиром второго взвода батареи противотанковой артиллерии 466-го стрелкового полка. Позиции батареи находились вблизи Колпино.
Командир сорокапятки рассказал командиру взвода, как работает пушка, что из себя представляют бронебойные и осколочные снаряды, где хранятся боеприпасы.
125-я стрелковая дивизия появилась на Колпинском рубеже 30 сентября 1941 года. Перед ней командованием фронта была поставлена задача: с ходу взять посёлок Красный Бор и вести наступление в сторону Тосно. Но этого сделать не удалось. Немецкие части плотно закрепились в противотанковом рве. При этом немцы имели преимущество: посёлок Красный Бор находится на возвышенности, с которой любые продвижения наших подразделений контролировались и всячески пресекались.
ИКАЛОСЬ КОНСТРУКТОРУ КАЖДОДНЕВНО
45-миллиметровые орудия, которые стояли на вооружении дивизии, были новыми, образца 1941 года, их, по сути, никто не знал. Для ознакомления к ним была приложена инструкция-наставление — книжка в 6-7 страниц. Николай Павлович вспоминал: «По замыслу конструкторов, эти пушки готовились для дотов. Вместо обычной панорамы орудия имели простое снайперское прицельное приспособление только для стрельбы прямой наводкой. Лафет у них был необыкновенно тяжёлый, как думал конструктор, удобный для создания устойчивости при стрельбе из дотов. Но так как мы должны были эту пушку таскать по полю, в слякоти, а затем в глубоком снегу, притом голодные, то благодарности конструктору мы, насколько помню, ни разу не выражали, хотя икалось ему, вероятно, каждодневно. Мы часто мечтали о лёгкой сорокапятке образца 1932 года с раздвижными станинами. Достоинством нашей пушки была хорошая точность её огня, которая и спасала нас в те мгновения, когда вопрос о жизни решался в какие-то доли секунды».
Сам командир взвода Еругин и на фронте оставался математиком, решая задачи обнаружения направления и дальности немецких огневых позиций на слух. Им были построены соответствующие формулы и определены границы возможных ошибок.
БОИ ЗА КРАСНЫЙ БОР
В конце декабря 1941 года большой отрезок противотанкового рва был взят нашими войсками. Шли ожесточённые бои на ближних подступах к посёлку Красный Бор. Атака за атакой. Наши войска прорывали глубоко эшелонированную оборону врага.
8 февраля 1942 года было назначено очередное наступление. В бой должны были пойти три танка. Задача, которую поставили Еругину, состояла в том, чтобы обеспечить прикрытие, отвлекая на себя огонь немецкой противотанковой пушки. Расчёт нашего орудия должен был выйти на открытую позицию и завязать артиллерийскую дуэль на короткой дистанции. По замыслу командования, немецкие артиллеристы переключили бы своё внимание от танков на подавление нашей пушки. При этом точность стрельбы прямой наводкой пушки была намного эффективней стрельбы из движущихся по пересечённой местности танков.
За день до этого наши наблюдатели искали немецкие орудия. Свои сорокапятки Еругин поставил точно в направлении замаскированной вражеской огневой точки и установил нужный прицел.
Как только начался бой и в атаку пошли наши танки, немцы сразу показали своё орудие и открыли огонь. Без промедления открыла огонь и наша пушка. Но оказалось, что немцы открыли огонь с другого места. Та позиция, что наблюдатели обнаружили накануне, была ложной. Немецкая пушка находилась метров на сто дальше, чем ожидалось. Переключившись с танков на орудия Еругина, первым снарядом немецкая пушка поразила санки со снарядами, которые стояли в десяти метрах от орудий. Второй и третий снаряды разорвались ещё дальше, метрах в двадцати от пушек. Четвёртого выстрела от немецкого расчёта не последовало. Первым снарядом наши артиллеристы уничтожили врага. Второе орудие артиллерийского взвода своим выстрелом уничтожило расчёт немецкой пушки.
Пока шла артиллерийская дуэль, наши танки прошли немецкие позиции и прорвались в сторону Красного Бора.
УВОЗИЛИ ПОСЛЕДНИМ
В ходе январских и февральских боёв за Красный Бор часть посёлка была освобождена. Оставшиеся от немцев землянки и блиндажи занимали наши подразделения. Немцы, зная расположение всех оставшихся целыми домов и землянок, наносили по ним точечные удары из тяжёлой дальнобойной артиллерии.
По землянке, которую занимал Еругин со своими артиллеристами, был нанесён прицельный удар. По счастливой случайности все остались живы, но получили ранения. У комвзвода Еругина была повреждена стопа, большим осколком перебиты ниже колена обе берцовые кости правой ноги, сломан коленный сустав, был вывих тазобедренного сустава с трещиной, надломлен возле поясницы позвонок, левая нога была без огнестрельных ранений, но в параличе от контузии.
Раненых эвакуировали только под вечер следующего дня. Путь в медсанбат предстоял нелёгкий, дорогу обстреливали. Осколками одного из снарядов Еругину ещё раз перебило обе берцовые кости правой ноги.
В медсанбате сделали всё возможное и вечером следующего дня Николая Павловича санпоездом из Колпино доставили в Ленинград на Московский вокзал. Далее санитарным автобусом его перевезли в госпиталь, который находился на Петроградской стороне.
СНЯТ С ВОИНСКОГО УЧЁТА
После семи месяцев лечения в госпитале Еругин был эвакуирован на Большую землю. В Саратове в декабре 1943 года его освидетельствовала окружная медицинская комиссия при военкомате. «Снят с воинского учёта» — вердикт военкома вернул Николая Еругина в мирную, научную жизнь. Но ещё будучи на лечении, он сумел защитить докторскую диссертацию, став доктором физико-математических наук.
В Ленинград Еругин вернулся сразу после снятия полной блокады, преподавал в Ленинградском государственном университете. В 1951 году Николаю Павловичу была присуждена Сталинская премия. С 1953 по 1957 год он работал директором Ленинградского отделения Математического института имени В. А. Стеклова АН СССР.
Затем вместе с семьёй переехал в Минск. Белоруссия возрождалась. Республике нужны были кадры не только в промышленности и в сельском хозяйстве, но и в науке. Николай Павлович стал академиком Академии наук Белорусской ССР, создателем и первым руководителем Института математики АН БССР. Длительное время руководил кафедрой дифференциальных уравнений Белорусского государственного университета.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1969 года за большие заслуги в развитии советской науки Николай Павлович Еругин был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда.
Умер Николай Павлович 12 февраля 1990 года. Похоронен на Восточном кладбище города Минска.
Олег Зимин, военный историк
