Во Мгинской школе-интернате обучаются дети с особенностями здоровья: многие из них плохо видят или не видят вовсе. Усвоение знаний для них — задача непростая, требующая специального подхода. Ирина Нагребецкая три года работает главным библиографом во Мгинской школе-интернате и помогает детям с нарушениями зрения познавать этот мир с помощью книги.
Как говорит сама Ирина Нагребецкая — пришла туда по зову сердца. Мы встретились с Ириной Викторовной и выяснили, что вдохновляет её в работе, с какими трудностями она сталкивается и какие книги есть в школьной библиотеке.

— Ирина, расскажите, почему вы пошли работать именно в эту школу?
— Это личная история — моя мама после инсульта потеряла зрение. Я ухаживала за ней четыре с половиной года и сама столкнулась со всеми проблемами и потребностями незрячего человека. Слепого может и кошка обидеть. И это не метафора, а правда жизни. Однажды я видела, как наша кошка, которая ни в чем не нуждалась, пыталась украсть еду из тарелки моей мамы, делая это хитро и нагло.

— Как слабовидящие и слепые дети учатся читать?
— Детей обучают чтению учителя. У нас ребята делятся на незрячих, с остаточным зрением и ослабленным. Незрячие обучаются читать пальцами по Брайлю, дети с остаточным зрением — также обучаются по Брайлю и через увеличители. Это приборы, которые увеличивают текст в несколько раз — такие устройства стоят в каждом классе, в том числе и в библиотеке. Также ребята пользуются тифлофлешплеерами, или же «читающими устройствами». Это аппараты для чтения говорящих книг, которые облегчают слабовидящим и слепым детям возможность получения информации.
Помимо этого, в школьной библиотеке есть новый вид специальной литературы — тактильные книги. Иллюстрации в таких книгах выполнены в технике аппликации и каждое изображение можно потрогать, изучить форму, размер, материал. Например, тропинки в сказках будут шершавыми, а звери — пушистыми. На гриву или хвостик приклеивается искусственная шерсть, что сразу дает ребёнку понять: перед ним животное. А ещё в комплекте к книге идет «волшебный карандаш» — стилус, который при наведении на страницу озвучивает её содержание.
Также в школе есть печатные машинки, пишущие шрифтом Брайля. И все слепые дети обеспечены тетрадями по Брайлю, а для слабовидящих — тетрадь в очень крупную клетку или линейку. Дети же с ослабленным зрением обучаются, как и обычные зрячие дети.

— В чём особенность работы с такими детьми, помимо ограничений по здоровью?
— Одна из особенностей работы в школе — тактильное взаимодействие с детьми. Ребята с нарушениями зрения очень любят обниматься, потому что так они познают мир. Никто из работников никогда не оттолкнет ребёнка.
Я считаю, что все люди, которые работают в этой школе, пришли сюда только по зову сердца. Здесь иначе работать нельзя, потому что дети с ОВЗ — особенные. В школе удивительная атмосфера. Дети воспитываются и обучаются по принципу равенства, то есть ребёнок не соревнуется с соседом или соседкой по парте — он соревнуется сам с собой. И этот принцип преодоления мне по душе. Было бы неплохо, если бы у нас все школы работали не по принципу «победи соседа по парте», а победи самого себя, преодолей свои сложности. На фоне коррекционной школы это особенно видно. Эти дети преодолевают себя на грани человеческих возможностей. Наши ребята воспринимают мир по-другому, возможно потому, что из-за ограничений по здоровью обучение даётся им тяжелее.

— Испытываете ли вы жалость к детям, учитывая, что они ограничены по здоровью?
— Только в том случае, если жалость подразумевает «сочувствие» — в словаре Даля слово «жалость» как раз интерпретируется как «сочувствие», — то да, я испытываю жалость. Сочувствие — это искусство. Искусство быть рядом, не вмешиваясь. Искусство слушать, не судя, без предвзятости, без оценок. И каждый из нас способен на это искусство. Нужно просто стремиться понять, что чувствует другой человек. Если же мы интерпретируем жалость как слово «жалкий», то это не про них. Я испытываю большое восхищение этими детьми и уважение к ним. Это сильные личности, и их невозможно назвать жалкими, потому что у них развита огромная сила воли и контроль над ситуацией.
Эти дети точно так же радуются жизни и огорчаются неудачам. Но если кто-то упал, над ним не смеются, дети подходят и поднимают его. У каждого слепого ребёнка есть тьютор (от английского «tutor» — опекун, наставник, который персонально сопровождает учебную деятельность ребёнка с ОВЗ — прим. автора), но помимо этого и остальные ребята приходят на помощь: никто не толкает и не издевается. Да, все разные, но они поддерживают друг друга, сопереживают. У меня в библиотеке бывают случаи, когда кто-то из детей сдаёт книги за других ребят. Мне приходится объяснять, что каждый лично должен сдавать книги и нести ответственность за свои обязательства, не используя товарищей. А дети отвечают, что сами предложили помощь.

— Какие сложности есть в работе с особенными детьми?
— У меня одна сложность: в библиотеке есть книги с очень мелким шрифтом, который не подходит детям с плохим зрением. Нашим детям нужны произведения, написанные крупным шрифтом или шрифтом Брайля (рельефно-точечный тактильный шрифт — прим. автора). Поэтому мне очень сложно подобрать полный комплект книг для внеклассного чтения с большим шрифтом.
Других сложностей нет. Наши ребята все очень воспитанные и тихие. Знают правила поведения в библиотеке и ведут себя культурно. Был период, когда я работала в общеобразовательной школе. Между обычными детьми и детьми с ОВЗ есть большая разница. На вторых даже голос повышать не надо, если они где-то хулиганят. Возможно, когда есть проблемы со здоровьем, человек взрослеет намного быстрее.

— Современные дети стали меньше читать?
— Современные дети читают меньше, но именно в бумажном носителе. Если говорить про детей с ОВЗ, это ещё связано с ограничением по зрению. Они больше прослушивают аудиокниги. Но их всё равно надо приучать читать с носителя, а для этого библиотеку нужно полностью перевести на крупный шрифт.
Не скажу, что у детей есть предпочтения по авторам и книгам. Они читают всё, что входит в обязательную школьную программу. На удивление, ребята всегда с радостью участвуют во всех школьных мероприятиях и конкурсах — от просмотра фильмов до прослушивания тематических лекций в библиотеке.
Иногда на перемене дети забегают ко мне и говорят: «У вас здесь совсем другая энергетика». Я смеюсь и спрашиваю: «Какая такая другая?» — а в ответ: «Просто совсем другая, не такая, как везде».

— Что вас вдохновляет на работу?
— Меня вдохновляет атмосфера в школе, она очень доброжелательная. В школе-интернате работает 80 человек. Мы все, как механизм в часах — винтики и гаечки, — и каждый выполняет свою функцию. У нас есть и занятия по музыке, и спортивные секции, и ИЗО, и даже гончарная мастерская. А роль библиотеки во всём этом — обеспечить работников и детей нужной литературой с учётом индивидуальных особенностей.

Маргарита Коржова
Фото автора и из личного архива Ирины Нагребецкой