Ночь в Пелле. Часть первая.
Ночь в Пелле. Часть вторая.
Ночь в Пелле. Часть третья.
Ночь в Пелле. Часть четвертая.
Ночь в Пелле. Часть пятая.
Ночь в Пелле. Часть шестая. 

СВИДАНИЕ С ИМПЕРАТРИЦЕЙ

Документы свидетельствуют

О том, что свидание Екатерины с Иоанном Антоновичем состоялось, известно, по крайней мере, из двух достоверных источников. Первый — это манифест от 17 августа 1764 года «Об учреждении уголовного суда над бунтовщиком Мировичем». В документе говорится: «Когда… Бог благоволил вступить Нам на престол Всероссийский, и Мы, ведая в живых еще находящегося тогда принца Иоанна… положили сего принца Сами видеть, дабы, узнав его душевные свойства, жизнь ему… определить спокойную. Но увидели в нем, кроме… почти невразумительного косноязычества, лишение разума и смысла человеческого». Второй источник — собственная записка Екатерины II, где она сообщает: «Я пишу это 18 октября 1772 года. Принц Иван был сумасшедшим; я его видела в 1762 году; кроме того, он был заика…»
Поскольку императрица посетила «секретного узника» инкогнито, то документальных свидетельств ни о дате, ни о месте, ни о том, как проходило свидание, не сохранилось. Определенно известно лишь то, что 21 августа Савин был срочно вызван в Петербург для получения инструкций, а спустя два дня, утром 24-го, доставил Иоанна Антоновича в Шлиссельбургскую крепость.
Придворные камер-фурьеры вели журнал, где подробно, порой по часам фиксировали ежедневные занятия императрицы, однако иногда события, происходившие вблизи трона, умышленно не отражались на его страницах. Так и среди августовских записей 1762 года, когда состоялась тайная встреча, есть пробелы.
Камер-фурьерский журнал сообщает: «18 числа, в воскресенье, пополудни в седьмом часу Ея Императорское Величество соизволила иметь выход в Аничковский дворец к его сиятельству графу Алексею Григорьевичу Разумовскому, где и вечернее кушанье соизволила кушать; а оттуда изволила вернуться во дворец пополудни в двенадцатом часу». (Напомним, что Алексей Разумовский был владельцем мызы Мурзинки, где в тот момент содержался Иоанн. С определенной долей вероятности можно предположить, что среди прочих разговоров шла речь и о предполагаемой поездке императрицы в Мурзинку.)
«19 числа, в понедельник, пополудни в четвертом часу Ея Императорское Величество изволила иметь выход в Александро-Невский монастырь, где изволила слушать соборный молебен…» Затем с 20 по 22 августа записи отсутствуют.
«23 числа, в пятницу, пополудни в первом часу Ея Императорское Величество изволила иметь выход на Крестовский остров прогуливаться; а оттуда возвратилась во дворец пополудни в пятом часу… 24 числа, в субботу, перед полуднем в седьмом часу Ея Императорское Величество изволила иметь выход на Васильевский остров, в университет, где соизволила смотреть разных живописных и лепных художеств картины, а оттуда соизволила возвратиться во дворец в начале девятого часа».
Утром этого же дня в шестом часу Савин уже доставил Иоанна Антоновича в Шлиссельбург и сдал его в крепости прежним его приставам — Власьеву и Чекину, которые «на другой день донесли Панину, что они «безыменного арестанта от генерал-майора Савина приняли и в прежние покои ввели». Любопытно, что при этом принц вводился в Шлиссельбург под видом какого-то совершенно нового лица — «неизвестного арестанта», о котором не имел сведений даже сам комендант.
Если строго придерживаться данных, содержащихся в рапорте Савина и Камер-фурьерском журнале, тайная встреча Екатерины и Иоанна Антоновича могла состояться 22 августа в мызе Мурзинке.

Литераторы интерпретируют

Существуют литературные интерпретации этого события. Одна из них нашла место на страницах исторического романа «Мирович», автор которого, Григорий Данилевский, посвятил тайной встрече императрицы и принца главу «Ночь в Пелле».
25 июля во время вояжа в Пеллу якобы «для развлечения от городского шума и духоты» императрица в сопровождении Панина и бывшего канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина под видом «здешних помещиков» как бы случайно застает ночью в избе лесника проезжего незнакомца и вступает с ним в разговор. Сам незнакомец и общение с ним производят на «помещиков» гнетущее впечатление. Бестужев заявляет, что незнакомец «сущеглупый», а Екатерина резюмирует: «Сверх всякого ожидания... Невыносимо!» Расставшись с незнакомцем и продолжив обратный путь, императрица как бы невзначай сообщает Бестужеву: «Мы только что видели бывшего императора Иоанна Антоновича — из Кексгольма нарочно его привозили... И теперь этого бедняка, нравственно больного… вы прочите мне в женихи... в мужья?!» Надо было видеть Бестужева в этот момент: демонстрация абсурдности идеи «обвенчаться Екатерине с бывшим российским императором Иоанном Третьим Антоновичем» одному из ее авторов прошла более чем удачно!..
По собственному признанию Г.Данилевского, «источниками для романа «Мирович» послужили, кроме строго исторических и официальных сведений, различные изданные и неизданные частные материалы, записки, дневники, воспоминания и письма некоторых современников той эпохи и их ближайших потомков». В частности «свидание Екатерины II с принцем Иоанном в Пелле рассказано в романе на основании предания, сообщенного князем А.Н. Голицыным (1773–1844) А.С. Норову (1795–1869) и И.П. Сахарову (1807–1863), от которого об этом слышал И.П. Боричевский (1810–1887)».
После первого знакомства публики с содержанием романа он, как сообщала в 1875 году московская газета «Русские ведомости» (№68), «имел шумный успех», хотя некоторые рецензенты и высказали сомнение в истинности некоторых описанных событий. Чтобы рассеять эти сомнения, Данилевский вместе с классным художником академии Жильцовым предпринял весной 1880 года поездку в Шлиссельбургскую крепость, где имел возможность ознакомиться с документами, касающимися пребывания там Иоанна Антоновича. Тогда же Григорий Петрович посетил и Пеллу.
Известно, что разрешение на издание романа было получено в силу известных причин только через четыре года после его окончания. Но, получив эту возможность и обратившись к рукописи, автор понял, что многое в ней стоит переделать. Однако некие особые обстоятельства, по его собственному признанию, «не дали ему средств исполнить необходимые переделки».

Краеведы уточняют

Прежде чем поставить точку, хотелось бы сделать ремарку, касающуюся места, где, по мнению Данилевского, состоялась встреча Екатерины и Иоанна. Описывая местность, Григорий Петрович сообщает, что на левом берегу Невы против Пелловских порогов «находился принадлежавший генералу И.И. Неплюеву чухонский поселок Пелла», а сами пороги образованы «выступами крепких известковых подводных камней между деревнями Ивановской и Большое Петрушкино».
В 1762 году там находилась мыза Пелла, которую в октябре 1761-го сенатор и конференц-министр И.И. Неплюев купил у княгини Натальи Федосеевны Долгоруковой как «Тосненское место» (на плане Невы, выполненном в 1758 году, мыза обозначена литерой L), однако никакого чухонского поселка там не было. Исповедные росписи (ведомости) церкви святого Николая Чудотворца села Никольского, в приходе которого располагалась эта мыза, сообщали, что жил там лишь крестьянин Степан Осипов 70 лет с женой Анной 50 и сыном Семёном 13 лет. Не было в то время и деревни Ивановской. Она появилась только в середине 1770-х, когда тайный советник и сенатор Николай Иванович Неплюев после смерти своего отца в 1773 году решил расширить свои владения, приобрел у соседей ряд окрестных территорий, перевел из разных своих вотчин несколько семей и устроил для их жилища четыре деревни.
В то же время Данилевским осталась незамеченной деревня Святка, располагавшаяся на левом берегу Невы в устье одноименной речки на территории будущей императорской Пеллы. Деревня имела давнюю историю и под названием «Патрикеево на усть Святыя реки» была известна еще со времен Новгородской Республики. В 1762 году деревня (на плане Невы, выполненном в 1758 году, она обозначена литерой К) принадлежала вице-президенту коммерц-коллегии Якову Матвеевичу Евреинову и состояла из восьми крестьянских дворов. Тем не менее, она оказалась вписанной в историю почтовых сообщений Российской Империи. Это случилось после того, как Сенатским указом от 13 июня 1757 года было учреждено почтовое сообщение по Архангелогородскому тракту. В связи с этим по «новопроложенной от Невского монастыря Шлиссельбургской дороге» были назначены почтовые станции: первая — в деревне Святке, вторая — в Шлиссельбурге, третья — в деревне Шальдихе — с обязательным содержанием на каждой по четыре подводы.

(окончание следует)

Юрий Егоров