Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9
Русско-японская война выявила крупные недостатки как в организации, комплектовании и боевой подготовке армии, так и в ее техническом оснащении. Между тем международная обстановка продолжала осложняться, и правительство, понимая, что без мощных вооруженных сил оставаться в ряду великих держав невозможно, приняло решение по реформированию армии. Среди важнейших мероприятий, направленных на улучшение ее технического оснащения, были предусмотрены и неотложные меры по перевооружению и реорганизации артиллерии. В частности, для усиления полевой артиллерии пехотных частей в дополнение к легким батареям стали формироваться мортирные батареи, предназначенные для поражения навесным огнем живой силы противника на закрытых участках местности, а также разрушения окопов и блиндажей.
С 1910 года двухбатарейные мортирные дивизионы стали включаться в состав армейских корпусов. Так, в ноябре в состав 22-го армейского корпуса вошел только что сформированный мортирный артиллерийский дивизион, местом дислокации которому была назначена мыза Пелла.
Дивизион был сформирован на базе 7-й и 8-й батарей 37-й артиллерийской бригады и состоял из двух батарей, в каждой из которых было по шесть 122-миллиметровых гаубиц. Дивизион получил порядковый номер 22, соответствовавший номеру его армейского корпуса. Численный состав дивизиона зависел от военного положения. Согласно штатному расписанию мирного времени в дивизионе было 13 офицеров, 330 строевых и 26 нестроевых нижних чинов, а так же 180 лошадей. В военное время штатное расписание увеличивалось вдвое. В Пелле нижние чины были размещены в солдатских казармах, а офицеры — в квартирах, устроенных в зданиях бывшей почтовой станции.
Уже в следующем году пребывание 22-го мортирного дивизиона в Пелле было омрачено тяжбой, возникшей между военными и правлением Торгово-промышленного общества кирпичного производства и строительных материалов «Пелла».
Дело в том, что земля вокруг бывшей почтовой станции, принадлежавшая крестьянам села Ивановского, еще в 1896 году была взята в аренду статским советником Бровчинским для устройства на ней кирпичного производства. Так на правом берегу речки Святки появился кирпичный завод «Пелло». Со временем территория завода расширилась и здания бывшей почтовой станции, где находились офицерские квартиры, оказались в ее центре. В 1911 году владельцем завода стало АО «Торгово-промышленное общество кирпичного производства и строительных материалов «Пелла», главными акционерами которого были братья Гукасовы. Располагая значительными финансовыми возможностями, общество стало проводить техническое переоснащение завода, добиваясь увеличения производства кирпича. Закупалось современное зарубежное оборудование, совершенствовался технологический процесс, на смену ручному труду приходило механическое производство. Одновременно предпринимались попытки внедрения в производство заимствованных современных технических решений. Например, традиционно в кирпичеобжигательных печах естественная тяга создавалась за счет удаления газов через дымовые трубы высотой не менее 20 саженей (42,6 м). Однако уже существовал положительный опыт замены естественной тяги принудительной, с помощью так называемых дымососов. Главные преимущества этого способа заключались в том, что, во-первых, отсутствовала необходимость строительства высокой кирпичной дымовой трубы — достаточно было иметь трубу высотой от 2 до 4 саженей; во-вторых, улучшалось качество кирпича, а его цвет становился совершенно однородным и, в-третьих, уменьшался расход топлива за счет его полного сгорания.
Именно такие дымососы вначале были применены для создания тяги в двух старых обжигательных печах с традиционной дымовой трубой, которые находились на берегу Невы, где в настоящее время расположены стапели Ленинградского судостроительного завода «Пелла». Затем их предполагалось использовать и в новых больших обжигательных печах, находившихся на левой стороне современной Центральной улицы. Но при этом был допущен просчет: здания бывшей почтовой станции, где были устроены офицерские квартиры, находились на более высоком месте, чем трубы дымососов обжигательных печей, поэтому дым, особенно при ветре со стороны печей, стелился по участку для офицерских квартир. Это обстоятельство, как отмечалось в соответствующих актах освидетельствования санитарного состояния территории, «лишало возможности живущих там не только вентилировать и просушивать квартиры открытием окон, но и пребывать более продолжительное время на воздухе». Ситуация усугублялась тем, что «печи топились каменным углем, поэтому атмосфера в районе офицерских квартир пропитывалась вредными продуктами сгорания каменного угля, имеющими едкий сернистый запах». Военные ходатайствовали о немедленном устранении этих недостатков в работе заводских печей, дабы «существующее антисанитарное состояние не могло отразиться на здоровье проживающих там господ офицеров и их семейств». Руководство же завода, преследуя собственный интерес, не желало идти на уступки.
В конце концов, дело дошло до губернатора, которому было доложено, что «дымососы Товарищества «Пелла» своим действием причиняют беспокойство и вред живущим в середине завода офицерам» и что «печь может действовать успешно и с помощью кирпичной трубы, выведенной настолько высоко, что выходящий из нее дым не может приносить ущерба, что при одних дымососах, имеющих низкие трубы, достигнуть нельзя». Ознакомившись с заключением комиссии строительного отделения губернского правления, губернатор поддержал требование военных. Своим решением от 13 ноября* 1911 года он потребовал, «чтобы к 1 июня будущего 1912 года устроенные заводом «Пелла» «гофмановские печи», были снабжены дымовыми трубами высотою не менее 20 саженей». Одновременно, приняв к сведению коммерческие интересы Товарищества «Пелла», он допустил в течение установленного срока временное действие дымососов.
Пребывание 22-го мортирного дивизиона в Пелле было отмечено еще одной историей, сообщение о которой сохранилось в архивных источниках.
Проблема водоснабжения современным отрадненцам знакома не понаслышке. Существовала она и сто с лишним лет тому назад. Правда, возникла по иной причине, но обывателям и военным было от этого не легче. Воду из Невы приходилось брать ведрами, а дальше — как кому повезло. Хорошо, если дом располагался недалеко от берега. Но каково было тем, кто жил на линиях дачного поселка Отрадное, к примеру, на 19-й линии? Притом, что с первых дней существования дачного поселка его владельцы братья Фустовы, понимая важность водоснабжения для населения, были озабочены строительством водопровода.
Известно, что еще в июне 1901 года они пытались получить у властей разрешение на строительство на берегу Невы «водопроводной башни с машинным отделением». Но им было отказано. Причиной тому был существовавший вдоль обоих берегов Невы еще с петровских времен бечевник, сухопутная дорога, предназначенная для буксирования людьми или лошадьми судов на канате, называемом бечевой. Дорога представляла собой полосу берега шириной в двадцать с лишним метров от уреза воды. Существовали правила пользования бечевником, которые в том числе запрещали возведение на оном строений «заграждающих пути для конных и пеших сообщений» во время навигации. Бечевниками распоряжалось Ведомство путей сообщения. С петровских времен прошло два столетия, начался XX век, и для навигации речных судов вверх по Неве бечевник уже не имел практического значения, но правила его использования продолжали существовать, поэтому, следуя букве закона, правление Санкт-Петербургского округа путей сообщения ответило на прошение Фустовых отказом, мотивируя его тем, что «предполагаемая к постройке башня, находясь в черте бечевника, могла бы служить препятствием для судоходства по реке Неве, тем более что узкий фарватер в данном месте подходит почти к самому берегу».
Прошло десять лет, и вот уже военные решили устроить в Пеллинских казармах водопровод. Однако правила, касавшиеся бечевника, все еще оставались неизменными, и тогда, учтя опыт гражданских соседей, военные решили на свой страх и риск построить на берегу Невы водокачку, затем покаяться в содеянном и уже после просить разрешения использовать ее по назначению. Действительно, когда здание водокачки было построено, 18 августа 1914 года начальник Военно-окружного управления по квартирному довольствию войск Санкт-Петербургского военного округа генерал-майор Марков обратился к начальнику Санкт-Петербургского округа путей сообщения с письмом следующего содержания: «На мызе Пелле в районе первой судоходной дистанции Шлиссельбургского управления по недосмотру производителя работ произведена постройка каменной водокачки на бечевнике реки Невы. Признавая сделанную неправильность, я, тем не менее, прошу Ваше Превосходительство разрешить в виде исключения оставить эту постройку во избежание значительного убытка казны и крайней необходимости по военным соображениям скорее дать воду в казармы 22-го мортирного дивизиона». Дело приняло скандальный оборот и дошло до министра путей сообщения, но расчет военных оказался верным. Спустя месяц «во избежание убытка казны и крайней необходимости по военным соображениям» из Министерства путей сообщения пришло разрешение на «дальнейшее существование означенной водокачки для водопровода 22-го мортирного артиллерийского дивизиона на берегу Невы на мызе Пелле согласно представленному плану».
Правда, воспользоваться удобствами, появившимися после ввода в действие водопровода, артиллеристам не пришлось. 28 июля 1914 года началась Великая война, которую в России в обиходе называли германской. В конце августа 22-й мортирный дивизион навсегда покинул Пеллинские казармы и в составе своего армейского корпуса отправился воевать на Юго-Западный фронт.
Фрагмент карты окрестностей Петрограда 1914г.
Генеральный план места кирпичного завода Товарищества Кирпичного Производства «Пелла» 1911г.
Юрий Егоров
(Продолжение следует)
* Все даты в тексте приведены по старому стилю.
